2 декабря 2021 года, в день памяти святителя Филарета, митрополита Московского в Алексеевском ставропигиальном монастыре Москвы открылась выставка, посвященная 150-летию игуменства матушки Антонии (Троилиной), возведенной некогда святителем к настоятельству. Как отмечают устроители, событие это совершилось «явно не без участия» прославленного в сонме святых владыки. Эта выставка – зримое единство Церкви Небесной и земной: архипастырей и духовников, матушек игумений и отцов настоятелей, монашествующих и мирян – и наших предшественников, и тех, кто ныне подвизается и трудится.
Святитель Филарет (Дроздов) даже после своей кончины имеет особое попечение о тех, кто был ему близок. Известна история, как он уже в наши дни дважды являлся своему дальнему сроднику Владимиру Петровичу Седову с наказом позаботиться о разоренной при советской власти могиле своей матери на Пятницком кладбище. Поэтому когда в прошлом году игумения Иулиания (Каледа) благословила дочь покойного протоиерея Димитрия Смирнова Марию Дмитриевну подготовить выставку памяти матушки Антонии (Троилиной) и та обратилась сначала за советом в Высоко-Петровский монастырь, где уже не раз делали прекрасные экспозиции, – ей там так и ответили: «Да надо пойти помолиться у мощей святителя Филарета, и все получится!» И действительно, после молитвы у мощей святителя не только все устроилось наилучшим образом, – промыслительно находились документы в архивах, появлялись необходимые специалисты и т. п. – но еще и вернисаж, который из-за эпидемиологической обстановки приходилось не раз переносить, состоялся в итоге на память самого святителя Филарета! А также на день памяти – 100-летие со дня рождения – протоиерея Глеба Каледы, отца игумении Иулиании, инициировавшей работу над выставкой. «Послужившие Богу здесь, на земле, и перешедши в мир иной не оставляют своего попечения о тех, кто также старается послужить Господу и Его святой Церкви и чтит память своих предшественников», – отметила открывавшая выставку настоятельница Алексеевского монастыря матушка Ксения (Чернега).
«Где путь ко спасению?»
Будущая игумения Антония родилась 23 мая 1821 года в семье купца II гильдии Николая Ивановича Троилина и его супруги Марии Васильевны, живших в Арбатской части Москвы в своем доме. Крестили младенца по традиции тех времен на восьмой день по рождении в церкви Смоленской иконы Божией Матери на Плющихе. Имя дали Александра. Она была четвертым, самым младшим ребенком в семье. На третьем году жизни осиротела – Мария Васильевна умерла. Воспитывали девочку гувернантки, потом некоторое время она училась в престижном пансионе, уделявшем, кстати, большое внимание нравственно-религиозному воспитанию учениц – в пансион, как вспоминала потом сама матушка Антония, ежегодно привозили для молебствий чудотворную икону Божией Матери «Иверскую». Среди соучениц Александра близко сдружилась с также известной впоследствии подвижничеством Л.И. Старынкевич. Обе они отличались слабым здоровьем, и в последних классах Александра доучивалась дома. Получив блестящее образование, будущая монахиня не удовлетворялась мирской жизнью, избегала светских развлечений. Ее мятущийся дух искал и не находил смысла существования. К сожалению, отец, горячо любивший дочь, ограждал ее от общения с духовными лицами, даже с двоюродной тетей, бывшей игуменией одного из саратовских монастырей, по случаю приездов в Москву гостившей время от времени у них дома. Не находя ответов на терзавшие ее вопросы, Александра пережила нервное расстройство, когда в горячке не унималась, вопрошая: «Где путь ко спасению?»
Вскоре ей приснился сон: «В одну ночь представилось ей…, что подъехала карета, из которой вышла высокая женщина, величественного вида, в монашеском платье, как будто игуменья с бриллиантовым крестом на груди и с посохом в руке, поддерживаемая двумя монахинями. Дверь спальни отворилась, и величественная игуменья подошла к ее постели и надела ей на руку кольцо, сказав: “Это посылает тебе святая великомученица Варвара”». Сон был настолько явственным, что проснувшаяся не могла забыть черты лица игуменьи… И месяца через три увидела ее наяву – это была настоятельница Бородинского монастыря матушка Мария (Тучкова). Девятнадцатилетняя Александра бросилась ей в ноги с просьбой принять в число сестер обители. Чтобы как-то укротить ее поспешность и провидя несогласие отца, матушка посоветовала девушке пока просто пожить при монастыре недели две. Александра согласилась, хотя тут же остригла себе волосы по обычаю того времени и переменила свое мирское одеяние на темное монашеское.
Когда спустя отведенное ей время пребывания в обители она будет возвращаться в Москву к отцу, то вновь переоденется в светлое платье, наденет шляпку, но сразу усовестится: «Зачем же я переоделась? Я никогда не обманывала отца и теперь не желаю скрывать от него происшедшую со мной перемену». Так что зайдет в родительский дом уже снова вся в черном и в платочке. Отец после уговоров отпустить ее в монастырь прежде решит испросить совета у митрополита Филарета (Дроздова), и, получив решившее ее судьбу благословение архипастыря, согласится.
«Ознаменуй твое вступление в новую жизнь, жизнь самоотречения, подвигом…»
Митрополит Филарет и впоследствии зорко следил за той, кому преподал свое святительское благословение на монашество. Вникал во все ее скорби. С детства привыкшая музицировать, новоначальная скучала по музыке, в чем однажды и призналась своей духовной матери игумении Марии (Тучковой), а та, всегда бравшая с собою на встречи с митрополитом послушницу, при ней передала эту жалобу Его Высокопреосвященству, испрашивая дозволения купить фортепиано в обитель... На что владыка ответил, уже обращаясь непосредственно к послушнице: «Отрекшись от мира, ты ознаменуй твое вступление в новую жизнь, жизнь самоотречения, подвигом, – принеси твою любовь к музыке в жертву Богу, откажись играть. Согласна ты на такую жертву ради Бога?» – «Согласна», – сказала сестра Антония и свято исполняла данный ею обет до конца своей жизни. Но музыку продолжала любить, считая, что она оказывает благотворное воздействие на души сестер. Все 36 лет своего настоятельства она много заботилась об устройстве монастырских хоров, так что впоследствии в управляемую ею обитель даже специально приезжал послушать клиросное пение большой его ценитель владыка Николай (Касаткин), архиепископ Японский. Здесь, в Алексеевском монастыре – в последнем месте настоятельства игумении Антонии – у нее стояла фисгармония для обучения певчих, хотя сама матушка клавиш так и не касалась.
В представленной ныне в Алексеевском монастыре экспозиции прослежен весь жизненный путь игумении Антонии. Вот она поступила в Бородинский монастырь, где стала не только ближайшей помощницей настоятельницы, письмоводителем монастыря, вникая по долгу службы во все затеянные начальницей стройки [1], но и поистине духовной дочерью матушки Марии. Та про нее говорила: «Я ее разве что млеком не питала», – отмечая почти детскую радость своего чада исполнять как поручения, так и воплощать в жизнь всеми силами своей души наставления и заветы духовной матери. Первые годы послушничества сестра Антония даже жила в отдельной маленькой комнатке при покоях настоятельницы, деля с нею не только все ежедневные труды, но и полночную молитву. «В этот час умер ее сын, – известно свидетельство о матушке Марии, – и она помнила до последнего дня своей жизни, как в роковую ночь, когда руки ребенка хладели в ее руках, пронзительный звон часов отозвался в ее сердце, словно двенадцать ударов ножа». Вместе в полночь настоятельница и ее помощница вставали на продолжительную молитву.
Впоследствии, когда скончалась проживавшая в Бородинской обители старица Соломия, урожденная Воейкова, матушка Мария посоветовала своей помощнице перебраться в ее келью, как и взять себе в келейницы девушку Варю (в дальнейшем послушницу Таисию, а после монахиню Валентину). «Ты, Антония, заботься о своей младшей сестре, поучай ее; а ты, Варя, береги покой Антонии, как старшей», – дала игумения наставление, и сестры так и прожили в одной келье многие годы в четырех сменяемых ими в силу разных обстоятельств или по указам священноначалия монастырях: Спасо-Бородинском, Аносином, Страстном и Алексеевском вплоть до 1882 года – в этом году монахиню Валентину возвели в сан игумении и назначили настоятельницей московского Зачатьевского монастыря. Матушка Валентина (Боронина) во многом при управлении обителью ориентировалась на свою старшую сестру – к тому времени тоже уже давно игумению. Кстати, одним из первых поручений матушки Валентины на новом месте была закупка скрипок, – она была солидарна с матушкой Антонией в отношении положительного влияния музыки на души сестер.
«С искушением посылается и избытие»
Под окормлением своей духовной матери игумении Марии сестра Антония прожила в Бородинской обители первые 11 лет монастырской жизни. В 1850 году, 24 февраля, на 29 году, Антония была утверждена епархиальным начальством по представлению настоятельницы указною послушницею Бородинского монастыря. А через два года, в 1852-м, игумения Мария отошла ко Господу. Для сестры Антонии это было время не только переживания утраты, но и несколько натянутых, так и не сложившихся отношений с новой настоятельницей игуменией Сергией (в миру княгиней Софьей Васильевной Волконской, урожденной княгиней Урусовой). Сестра Антония продолжала выполнять все те же послушания, которые на нее были возложены ранее, но несмотря даже на разрешение епархиального начальства на пострижение послушницы Антонии в монашество, игумения медлила с постригом, на что даже обратил внимание митрополит Филарет. Чтобы как-то подбодрить ту, которую некогда сам благословил на монашеский путь, владыка дозволил сестре Антонии избрать себе восприемную мать согласно ее собственному желанию. Однако после этого их отношения с игуменией Сергией испортились окончательно. Хотя постриг и состоялся в Бородинском монастыре 13 сентября 1858 года, единственным выходом из сложившейся ситуации виделся перевод монахини Антонии в другую обитель.
Митрополит Филарет отказался выпускать постриженицу из своей епархии, отметив, что «такие люди ему нужны», и предложил ей перейти в Аносин Борисоглебский монастырь, – сюда, кстати, в те времена часто советовал поступать желавшим монашества и оптинский старец Анатолий (Потапов). Переход из дорогого для нее места, где упокоена духовная мать, в новое, неизвестное, несколько страшил сестру Антонию. Чтобы поддержать ее дух, кто-то из близкого окружения посоветовал ей сходить побеседовать к известному в то время юродивому – Ивану Яковлевичу Корейше. Тот предсказал дальнейшие события в жизни сестры Антонии, правда, сделал это в своей манере так иносказательно, что поначалу никто ничего не понял… Перевод монахини Антонии в Аносин Борисоглебский монастырь состоялся 9 декабря 1859 года. По ходатайству митрополита Филарета настоятельница, игумения Евгения (Озерова) – внучка основательницы обители игумении Евгении (Мещерской), родной тетки Ф.И. Тютчева – приняла новоприбывшую весьма ласково и внимательно заботилась о ней. Монахиня Антония прожила около двух лет вместе с переехавшей с ней из Бородина сестрой Таисией, не принимая близкого участия в общей жизни монастыря. 15 октября 1861 года ее только было назначили ризничей, но вскоре пришло известие о кончине настоятельницы московского Страстного монастыря игумении Паисии…
Не смерть, а новое служение
До этого матери Антонии приснился сон (запись о нем сохранилась в дневнике игумении Евгении): «Расскажу странный сон, виденный м. Антонией. Когда постройка ее келлии уже приходила к окончанию, и она утешалась спокойным и уединенным помещением, видит она во сне владыку митрополита Филарета, который ей говорит, что ей в этой келье не жить. Антония, проснувшись, смутилась, думая, что эти слова предсказывают ей смерть, и рассказала мне виденное. Конечно, я постаралась успокоить ее, как умела, говоря, что снам верить не должно и что владыка не указал же ей прямо кончину ее. Прошло мало времени, получаю приказание от святителя явиться с м. Антонией в Москву. Она ужасно испугалась, не понимая причины требования, а когда явилась, то он объявил, что м. Антония должна быть настоятельницею Страстного монастыря. Посвящение ее совершилось через неделю…»
Хотя поначалу пораженная таким неожиданным для нее назначением, монахиня Антония, кроткая и смиренная, залилась слезами и, упавши архипастырю в ноги, начала умолять его: «Увольте меня, святый Владыко, от такого великого послушания, я сама собою не умею, как должно, управлять, а вы хотите поставить меня к управлению обителью; кроме того, телесные мои силы слабы и здоровье плохое». – «А здесь в Москве искусных врачей много, – отвечал с улыбкой митрополит Филарет, – они поправят твои силы и здоровье, – и далее заметил: – Судить о том, способны ли вы к назначенному для вас послушанию, принадлежит власти; ваше дело повиноваться, а наше усматривать; готовьтесь к посвящению в сан игуменьи».
22 октября 1861 года, в день празднования Казанской иконы Божией Матери, как и предсказывал непонятый тогда никем Иван Яковлевич Корейша, монахиня Антония, на 41-м году своей жизни, была произведена митрополитом Филаретом на Троицком митрополичьем подворье в сан игумении и назначена настоятельницей московского Страстного монастыря. Матушка Антония до конца своих дней чтила память святителя, благословившего ее на монашество и определившего впоследствии на многотрудное игуменское служение, постоянно прибегала к его советам, пользовалась его наставлениями. «Ваше святительское слово для меня закон – со всяким благоговением приемлю оное. Во всех моих действиях по управлению вверенной мне обители и во всех немощах душевных и телесных укрепляюсь только призыванием святительских молитв Вашего Высокопреосвященства», – писала она владыке.
«Уготовихся и не смутихся…»
Первые впечатления, произведенные на игуменью Антонию Страстным монастырем, были удручающими. Но матушка Антония переселилась в Страстной с двумя верными помощницами, – послушницами Таисией и Паисией. Митрополит Филарет, назначая ее настоятельницей, сказал, что от нее ожидается приведение монастыря в надлежащий порядок. Матушка тут же принялась за дело: обустройство келий, исправление нижней церкви, строительство нового жилого корпуса с богадельней для престарелых и немощных сестер обители и трапезной на тридцать сестер-певчих... Богадельня была открыта при монастыре по благословеннию митрополита Филарета в конце сентября 1863 года. На следующий год состоялось открытие трапезной для певчих. Еще через четыре года в 1868 и 1869 годах капитально отремонтировали верхнюю церковь во имя Страстной иконы Божией Матери. В следующем 1970-м году матушка «за особо усердное попечение о благоустройстве Страстного монастыря и заведенный в оном примерный порядок вследствие представления епархиального начальства Всемилостивейше была награждена наперсным крестом, от Святейшего Синода выдаваемым».
Хотя без искушений всякого рода на новом поприще, разумеется, тоже не обошлось. Святитель Филарет укреплял матушку в ее игуменском крестоношении: «Для чего колеблется дух Ваш от того, что пришел чуждый ветер и наклонил чуждую былинку на Вашу ниву? Ветер прошел; неправильное движение отклонено; Ваша нива осталась в покое. Некоторая робость – не беда. Ею человек естественно, без усилия и подвига, предохраняется от дерзости, которая была бы хуже робости. А чтобы робость не была чрезмерна, в часы мира надобно вооружить себя против минут брани. Уготовихся и не смутихся, – говорит пророк (Пс. 118:60). Чем уготовиться? – Молитвою, верою, преданностию в волю Божию, надеждою, что Господь не даст искуситися паче, еже мощи, но сотворит со искушением и избытие».
17 декабря 1870 года преставилась ко Господу игумения московского Алексеевского монастыря матушка Илария. Тогда же к матушке Антонии приехала игумения Митрофания (Розен), известная устроительница московской Покровской общины, – она в свое время начинала в Алексеевском монастыре и тут вдруг завела речь о том, что кто же будет назначен на место почившей в Алексеевский монастырь... Матушка Антония не пожелала рассуждать на эту тему. «Дело назначения есть дело Божие, – ответила она, – и начальства, исполняющего Божественные предначертания». Тогда же матушка Антония видит во сне к тому времени уже три года как почившего митрополита Филарета, он тоже, как и игумения Митрофания, вдруг спрашивает: «Антония, что ты думаешь об Алексеевском монастыре»?
– «Это дело начальства, святый Владыко», – отвечает та. – «Без тебя, Антония, дело не обойдется», – предсказал ей святитель...
Когда на другой день утром матушка Антония рассказывала этот сон послушнице Таисии, приехал посланный от преосвященного викария Леонида, епископа Можайского, с письмом, в котором тот приглашал игумению Антонию явиться к нему «по делам службы». Приехав, матушка Антония услышала, что владыка-митрополит Иннокентий, тогда правящий архиерей Московский, желает перевести ее в Алексеевский монастырь, причем на поданном ей указе даже было обоснование: так как вокруг Алексеевского монастыря устроено кладбище, где похоронены многие знатные москвичи, и их сродники приезжают туда, чтобы помянуть почивших, там необходима игумения, которая смогла бы общаться с высокими гостями. Перевод этот состоялся 4-го февраля 1871 года.
Духовный подъем ведет к расцвету всех форм служения монастыря
На представленных в экспозиции стендах и витринах кропотливо собраны все эти указы, исторические виды монастырей, планы их реконструкции. Вступив в управление Алексеевским монастырем в феврале 1871 года, новоназначенная игумения уже в мае того же года, в праздник Святого Духа, в присутствии преосвященного Леонида совершает закладку большого двухэтажного корпуса, а 21-го ноября он уже был освящен митрополитом Иннокентием. Это первое здание, возведенное игуменией Антонией, должно было послужить началом общежития, принципы которого и вводила матушка в обители. В нижнем этаже постройки были устроены кухня и общая трапеза для монашествующих, а в верхнем – мастерские: золотошвейная, живописная и переплетная.
Матушка Антония, тщательно радела об укреплении духа сестер и внимательно следила за неопустительным посещением богослужений и исполнением келейного правила. Она устроила для сестер обширную, постоянно пополняемую библиотеку и ввела чтение творений святых отцов не только за трапезой, но и на послушаниях, справедливо полагая, что духовный подъем ведет к расцвету и всех прочих форм служения монастыря.
Особое развитие в Алексеевской обители получило золотошвейное дело. Игумения Антония еще при жизни ее послушницей в Спасо-Бородинском монастыре имела большую любовь и усердие к рукоделиям. Почти все время, свободное от молитв и поручаемых матушкой Марией занятий, она проводила в вышивании различных вещей для церковного употребления, и каким-то образом не оставляла этих трудов, даже будучи сама уже игуменией, так что смогла достичь высочайшего мастерства, которым в свою очередь делилась со своими воспитанницами. В Алексеевском монастыре при матушке Антонии создавались шедевры золотошвейного искусства, среди них известны покровы, пожертвованные на раку с мощами преподобного Саввы Звенигородского и преподобного Сергия (эти святые были особо чтимы матушкой Антонией, неоднократно помогали ей), – последний покров был вышит к 500-летию Троице-Сергиевой лавры; также, разумеется, был вышит покров на гробницу митрополита Филарета. Для Гефсиманского скита Лавры сестры изготовили изумительную Плащаницу. Насельницы обители создали множество покровов на мощи святых Киево-Печерской лавры, их изделия также передавались во многие малоимущие обители Российской Империи.
К коронованию Государя Николая II мастерицы Алексеевского монастыря вышили орлов для царского места в тронном зале. Масса заказов поступала им со всех концов страны. Благодарность за непревзойденные работы – в виде щедрых пожертвований – матушка Антония, всегда пекущаяся о нуждающихся, тратила на благотворительность.
Благотворительность и дела милосердия объединяют лучших людей эпохи
При осложнении обстановки на Балканах в 1860–1870-х годах в России было создано славянское благотворительное общество, взявшее на себя заботы о размещении у нас в стране южнославянской молодежи. Девочкам стали искать пристанище при женских обителях, и в Москве обратились с этим именно к игумении Антонии. Так что в первый же год своей службы в Алексеевском монастыре осенью 1871 года матушка Антония открыла монастырский приют для южнославянских девочек, окружив настоящей материнской заботой детей, лишенных всего самого дорого и близкого. Трудно южанкам было переносить наш суровый климат, но матушка предприняла все, чтобы поддержать их здоровье – пеклась и о физическом, и о духовном их благополучии. К тому же девочек при монастыре специально обучали по программе начальных городских училищ.
Потом, когда Балканский вопрос был урегулирован, при обители открыли школу-приют для 17 девочек (в память избавления Их Императорских Величеств от угрожавшей опасности 17 октября 1888 года, когда царская семья чудом уцелела в катастрофе царского поезда под Харьковом). В монастырскую школу-приют принимали, «как сирот, так и дочерей беднейших членов духовенства Московской епархии». Некоторых из воспитанниц – человек пять-шесть одновременно – на попечение матушки Антонии присылало Елизаветинское благотворительное общество, состоящее под покровительством Ее Императорского Высочества Великой Княгини Елизаветы Федоровны. Матушка Антония была знакома практически со всем цветом тогдашней столицы, так что в открывшейся экспозиции можно встретить множество портретов выдающихся представителей как церковной иерархии, так и благочестивой части светского общества тех времен.
Игумения Антония деятельно участвовала во многих благотворительных проектах – поддерживала храмы и учреждения Русской духовной миссии на Святой Земле, жертвовала в пользу японской, алтайской и киргизской миссий, собирала средства для передачи в многочисленные монастыри, как в России, так и за рубежом, – из последних, с одной стороны, в наиболее чтимые, а с другой – в более нуждающиеся. Активно содействовала работе православного миссионерского общества. Тесно общалась с афонскими монахами, в том числе помогая в сборе пожертвований. В Алексеевском монастыре, по воле почившего, был похоронен устроитель Афонской часовни в Москве иеромонах святогорского русского Пантелеимонова монастыря Арсений (Минин). В 1892 году настоятель афонской часовни иеромонах Аристоклий, ныне прославленный в лике преподобных, передал в дар Алексеевскому монастырю точную копию чудотворной иконы «Скоропослушница» от русской афонской обители.
Принимала матушка Антония непрестанное участие и в заботах о больных арестантках московских тюрем, а также о раненых русских воинах. Во время Русско-Турецкой войны 1877–1878 годов в мастерских монастыря заготовлялись для Общества красного креста лазаретные палатки; почти все сестры большую часть свободного времени употребляли на заготовку корпии – распространенного тогда перевязочного материала., Посылались на фронт для раздачи книги Евангелия, а также чай, сахар и другие продукты. А когда раненых доставляли в Москву, сестры Алексеевского монастыря не только снабжали их всем необходимым, но и ухаживали за ними, писали под их диктовку письма к родным и близким, читали солдатам книги духовного содержания.
Главным итогом всех дел является любовь
При всем этом многообразном служении матушка не оставляла, конечно, и деятельности по внутреннему и внешнему благоустройству Алексеевского монастыря. Была очень внимательна к сестрам своей обители, всегда чутко откликалась на их нужды – как духовные, так и чисто бытовые. Постоянно дарила всем какие-то подарочки, – к изумлению получавших покрывавшие существующий именно на тот момент недостаток. Дарила и душеполезные книги, – адресно, зная, чем можно напитать и поддержать сейчас душу этой сестры. Многие из знавших матушку свидетельствовали о ее даре прозорливости. В обхождении она была чрезвычайно простой, общительной, всех всегда старалась утешить. И эта ласковость и трепетность взаимоотношений делала обитель оазисом, где каждый приходящий мог напитаться воды живой (Ин. 4:10).
Особое попечение матушка Антония, безусловно, оказывала новоначальным, воспитывая их прежде всего своим примером. Юным она часто повторяла: «Не будьте в праздности, праздность есть мать всех пороков». Ближайшая помощница настоятельницы монахиня Леонида (Ушакова) писала: «Вся молодежь в нашей обители находится под непосредственным ведением матушки и моим и большую часть времени бывает с нами. Скажу откровенно: более внимания и заботы, насколько их дает новоначальным сестрам наша матушка, – невозможно и давать; дай Бог только, чтобы молодые сестры оказались доброй землею и жили в обители во славу Божию и в утешение матушки игумении, которая любит их всех, как родная мать своих детей».
Много, как обычно, матушка Антония хлопотала и по строительным, реставрационным делам обители. В 1874 году сделала теплым обширный монастырский храм Воздвижения Креста Господня, который спустя семь лет будет еще и изящно расписан и украшен богатым золоченым иконостасом. В 1878 году настоятельница заложила новый каменный двухэтажный корпус с богадельней и больницей и небольшою церковью при них. В 1889 году обновила убранство храма святого Алексия, человека Божия. При матушке же был составлен и издан Акафист Небесному покровителю обители, подготовлен и выпущен ряд книг об истории Алексеевского монастыря.
Достойным же венцом всех многотрудных попечений игуменьи Антонии признают выстроенный на приобретенной ею же дополнительной монастырской территории величественный храм во имя Всех Святых. Зная о задумке матушки, первый «камень» (футляр в виде кирпичика с собранными начальными средствами, вложенными внутрь) игумении Антонии преподнесли ее многочисленные почитатели 22 октября 1886 года, в день ее юбилея. 20 августа 1889 года на вновь выстроенном храме уже устанавливали массивный вызолоченный крест, а в августе следующего года на колокольню подняли колокола. Когда было завершено убранство, 30 июня 1891 года правящий митрополит Иоанникий совершил освящение Всехсвятского храма Алексеевского монастыря. Благодаря неустанным трудам матушки, обитель во всех смыслах преобразилась и преуспевала. По Высочайшему повелению монастырю был присвоен статус первоклассного.
И все-таки главным итогом деятельности матушки Антонии является та любовь, которую она снискала отнюдь не только в своей общине (из которой, кстати, вышло множество игумений, возглавивших обители по всей державе [2]), но и, без преувеличения, у всего народа Божия. Когда 5 октября 1897 года матушка преставилась ко Господу, к ее гробу на прощание пришла вся православная Москва, ехали люди и из других городов, государств. Митрополит, читавший Евангелие над телом почившей, не смог сдержать слез, как плакали и многие из собравшихся.
За советами к матушке, как уже умудренной опытом старице, обращались и духовенство, и миряне. Она поддерживала дружественные отношения и состояла в переписке со многими выдающимися церковными деятелями своего времени, такими как Патриарх Иерусалимский Никодим (Цинцонис), митрополит Сербский Михаил (Йованович), архиепископ Ярославский Леонид (Краснопевков), митрополит Киевский Платон (Городецкий), архиепископ Литовский Алексий (Лавров-Платонов) и др. Многие из близких ей подвижников впоследствии были прославлены Церковью в лике святых – святители Филарет Московский и Игнатий (Брянчанинов), преподобные Антоний Радонежский и Аристоклий Афонский, святой равноапостольный Николай Японский, святой праведный Иоанн Кронштадтский.
Вечная память матушке Антонии. Ее молитвами Всемилостивый Спас да укрепит и нынешних делателей на ниве Божией.
Фотографии Ольги Орловой и из архива монастыря
Материал подготовила Ольга Орлова
Источник: Синодальный отдел по монастырям и монашеству Русской Православной Церкви
[1] В 1842 году в Бородинской обители возвели каменную колокольню; еще через пять лет (тогда строительство велось медленнее) два двухэтажных каменных корпуса для трапезы, кухни и монашеских келий; еще через четыре года заложили новый собор во имя Владимирской иконы Божией Матери – во всех этих постройках сестра Антония (Троилина) принимала самое деятельное участие.
[2] Среди вышедших из Алексеевского монастыря игумений – первая настоятельница Спасо-Вознесенского Елеонского монастыря в Иерусалиме монахиня Евпраксия (Миловидова) и ее родная сестра монахиня Евтихия (Миловидова), ставшая настоятельницей Троицкого Александро-Невского монастыря в селе Акатове; а также настоятельницы московского Никитского монастыря игумения Паисия (Плотникова) и Агнесса (Любимова), московского Зачатьевского монастыря игумения Валентина (Боронина), Полоцкого Спасо-Ефросиньевского монастыря игумения Олимпиада (Алпатова), Минского Спасо-Преображенского монастыря игумения Корнилия и др.
